Розыск без вести пропавших ведется до установления их местонахождения.
Розыск прекращается за сроком давности только по истечении 15 лет со дня объявления розыска. По истечении 5 лет производство по делу в отношении без вести пропавшего может быть приостановлено, если исчерпаны все возможности для его обнаружения. При этом вся необходимая информация о розыске пропавшего продолжает находиться в соответствующих учетах МВД РФ в течение 10 лет.
Если лицо, пропавшее без вести или утратившее связь, вернулось домой, дало о себе знать, сообщите об этом незамедлительно в орган внутренних дел, в который Вы подали заявление или который осуществляет непосредственно розыск».
2.17
Окончив читать, Арсений подумал, что если бы он знал всё это раньше, то не стоял бы сейчас на учёте как алкоголик. Ну, да что сделано – то сделано. И если в «родной» милиции такие же порядки, как в российской, то этой бумаге цены нет: она поможет сдвинуть дело с мёртвой точки.
Не откладывая на потом, Арсений написал заявление, пользуясь образцом в приложении к памятке. Затем отыскал чистый конверт, подписал его, вложил внутрь всё необходимое и, выбежав на улицу в пиджаке, не одеваясь, опустил письмо в почтовый ящик на остановке.
Всё: оставалось только ждать, как будут разворачиваться события дальше.
Недели через две пришла повестка из милиции. Арсений, надев тот же костюм, что и в прошлый раз, «выходной», но уже старомодный плащ на меховой подкладке – а вдруг опять посадят – и прихватив на всякий случай справку о том, что в лечении от алкоголизма он не нуждается, пришёл в указанный кабинет.
Плотно сбитый, высокий оперативник в гражданской одежде невнятно представился и стал опрашивать Арсения. Он опрашивал долго, тщательно, по несколько раз уточняя мелкие детали. Шаг за шагом Арсений описал день отъезда, день приезда, с кем выпивал в гараже, с кем входил в подъезд и кто это может подтвердить. Арсений не понимал, зачем нужны эти второстепенные детали, но отвечал честно, ничего не утаивая.
После того, как необходимые бумаги были составлены и подписаны, Арсений спросил:
– Скажите, а что теперь будет?
– Я пока не знаю, – ответил оперативник. – Собираю материалы. Но вы не беспокойтесь: мы вас уведомим как положено.
– Когда? – снова спросил Арсений.
– Не волнуйтесь, сроки мы не нарушаем: с этим у нас строго, – ответил оперативник и, как бы оправдываясь, добавил: – У меня кроме вашего дела ещё две квартирные кражи, разбойное нападение и пьяная драка.
Арсений ушёл и дней через десять получил по почте казённый конверт. В конверте находилось сообщение об отказе в возбуждении уголовного дела. На двух листах бумаги были скрупулёзно перечислены все действия старшего оперуполномоченного и, как итог, было напечатано: «В возбуждении уголовного дела отказать за отсутствием установленного факта преступления».
Далее перечислялись статьи УК, на основании которых было вынесено решение. А в самом конце – приписка-разъяснение, что Арсений вправе обжаловать настоящее постановление в прокуратуре.
Арсений так и сделал: на следующий день он собрал все бумаги, снова надел плащ, прихватил ставшую уже жизненно необходимой справку и пошёл в прокуратуру.
Посидев часика полтора в приёмной под уничтожающими взглядами самодовольной секретарши неопределённого возраста, он, наконец, попал в кабинет прокурора. Раньше Арсению никогда не приходилось сталкиваться с чиновниками такого ранга, у которых «из окон кабинета видна Колыма». И, естественно, он чувствовал себя «ниже травы».
Арсений поздоровался. Прокурор, повернув к нему своё холёное лицо, коротко бросил:
– Что у вас?
Арсения немного задело, что прокурор не ответил на приветствие и не предложил присесть. Он сам, без приглашения, пристроился на краешке стула, положил на стол бумаги и вкратце описал ситуацию.
Прокурор слушал вполуха, копаясь в каких-то документах. В принесённые Арсением бумаги он даже не заглянул. Потом, когда Арсений закончил рассказ, прокурор сказал:
– Я не нахожу никаких нарушений закона. Всё – правильно.
Говорил он каким-то безразличным, усталым тоном. И Арсений решил про себя, что прокурор совсем не вникал в суть его проблемы.
– Так что же мне делать? – спросил он.
– Надо ждать, – ответил прокурор.
«Ждать, или же – дать?» – подумал Арсений и невесело усмехнулся: «Кто с сумками – без очереди». Это была дежурная фраза знакомого Миколы, работавшего в деревне стоматологом. Он произносил её каждое утро, когда проходил в свой рабочий кабинет мимо молчаливо страждущих в ожидании приёма «крестьян».
– И всё?
– Знаете, – сказал прокурор, – вы пришли не по адресу: я не занимаюсь розыском людей. Я слежу за соблюдением законности и в вашем случае нахожу, что нарушения закона нет.
– Как нет? Но ведь моя семья пропала.
– Возможно, они просто переехали на новое место жительства, – прокурор стал выказывать признаки недовольства. – Вам что, не понятно?
– Нет, – сказал Арсений. – Я не знаю никакого нового места жительства.
– Ну, ещё бы! – сказал прокурор. – Муж всегда узнаёт об этом последним.
Некоторое время Арсений соображал, а поняв смысл сказанного, густо покраснел.
– Вы говорите так, как будто знаете мою жену, – начал Арсений.
– Может быть, и знаю, – оборвал его прокурор и, потеряв всякое терпение, добавил: – Освободите кабинет, вы мешаете мне заниматься делом.
Арсений молча встал, взял со стола свои бумаги и, сложив их, спрятал во внутренний карман пиджака. Потом подошёл к двери, открыл её и выглянул в приёмную: там никого не было, даже секретарши. Тогда он быстро вернулся к столу и, нагнувшись, со всего размаха «просадил» прокурору в левое ухо. Тот, не успев ничего сообразить, упал со стула.
Значительно окрепший за последние дни волчонок облизнулся и не спеша вернулся в свой угол. «Ну, кто ещё желает подойти близко к моей клетке?»
Неторопливым шагом Арсений вышел из прокуратуры и пошёл по улице. Его била дрожь: то ли от страха, то ли от гнева. Но где-то в глубине души он испытывал гордость за свой дерзкий поступок.
«А вот теперь будем ждать», – подумал он.
Но только ждать пришлось не очень долго.
2.18
До самого вечера Арсений не возвращался домой: гулял по набережной, разговаривал со знакомыми бездельниками, которые группами сидели на скамеечках, недалеко от гастронома, в сомнительной надежде на дармовую выпивку. Деньги у Арсения были, но он никому не наливал и сам не пил: теперь он был как на фронте. Теперь любая мелочь могла стать для него роковой. Теперь он не имел права поступать бездумно и безответственно по отношению к себе. В его жизни появилась хоть и не совсем ещё ясная, не до конца сформировавшаяся, но уже довольно конкретная цель: не давать себя в обиду. И действительно: кто будет считаться с тобой, если ты сам себя не уважаешь и не можешь за себя постоять?
Когда Арсений вернулся домой, у дверей квартиры его уже поджидали два коротко стриженных молодых человека, чью профессию легко было определить, несмотря на то, что они были одеты «по гражданке». Арсений не испугался и не удивился, а только с удовлетворением подумал: «Вот как хорошо, что я догадался плащ надеть».
Он был доволен своей предусмотрительностью.
Молодые люди, мельком показав удостоверения, поинтересовались, есть ли у Арсения документы. И, ознакомившись с паспортом, предложили пройти с ними.
Арсений, не задавая лишних вопросов, подчинился. Он так и не зашёл к себе домой.
В горотделе – надо же! – дежурили старые знакомые.
Сотрудники, производившие задержание, передали майору паспорт Арсения, его самого и ушли.
– Ну, ты скажи, как тесен мир. А ну, дыхни, – майор подошёл вплотную.
Арсений дыхнул и сказал:
– Я не могу выпивать. У меня – справка.
И вынул из кармана бумаги.
Дежурный прочитал справку – пригодилась всё-таки! – немного подумал и сказал:
– Это меняет дело. Сейчас разберёмся. А ты посиди пока в «обезьяннике».
И он отвёл Арсения в клетку, сваренную из стальных прутьев. А когда закрывал замок, сказал:
– Вот видишь, как вовремя я тебя на лечение отправил: теперь ты на человека похож.
В клетке, у стены, были деревянные нары, и Арсений присел на них.
«Ничего они не докажут, – думал он. – Никто ничего не видел».
Святая простота! А простота, как известно, хуже воровства. Докажут, если будет надо, если очень захотят, или если будет «экономически» выгодно. Докажут даже то, что дважды два – стеариновая свечка. «Спрессуют» до такого состояния, что подпишешь себе даже смертный приговор, как это было с расстрелянным по «витебскому делу». Выяснили потом, что парень невиновен. Ну и что? Приговор в исполнение приведён. Премии получены, патроны списаны. Все подписи и печати на месте. Значит, всё правильно. Комплексная проверка нарушений финансовой и трудовой дисциплины не обнаружила.
